В 1922 году в стране развернулась широкая кампания по   изъятию     церковных     ценностей  . В своих инструкциях центр требовал: "В первую очередь подлежат изъятию ценности наиболее богатых храмов, монастырей... Ни один храм не может быть освобожден от   изъятия  ..."[1]. Кампания началась в марте 1922 г. 4 марта организовали губернскую комиссию по   изъятию     церковных     ценностей  , а 8-го даны указания создать подобные в уездных центрах. Однако, кирсановские власти несколько замешкались. 4 апреля Ответственный секретарь Тамбовского губкома Мартынов шлет грозную телеграмму: "Изъятие ценностей крайне задерживается. Предлагаю развить максимальную энергию..."[2].

Причины задержки зависели не только от властей. Еще 17 марта 1922 г. секретарь Кирсановского укома Дыренков рапортовал в Тамбов: "Изъятия ценностей затрудняются бурным протестом верующих... По всем данным изъятия можно провести только принудительным способом, последствия которого влечет за собой столкновение с верующими..."[3]. После внушения из центра кирсановские большевики активизировали работу. Комиссия в составе Либликмана, Калинина, секретаря укома Дыренкова, членов укома Агейкина и Степанова к 28 апреля провела изъятия во всех церквах города, все ходатайства о замене ценностей чем-либо другим отклонялись. После посещения города председателем губкомиссии Знаменским, 14 мая произвели доизъятие.

Закончив дела в городе, комиссия приступила к уезду. Уезд разделили на 8 районов, в которые направили уполномоченных от комиссии. Работа продолжалась с 18 мая по 1 июня 1922 года. Периодически уполномоченные отчитывались перед комиссией о проделанном. Местная печать по приказу сверху поддержала изъятия агитационными материалами. На взгляд губернских руководителей делалось это крайне неудачно, и поэтому губком "корректирует" работу: "Газетная кампания по изъятию ценностей ведется неудачно вообще. Печатаются все сатирические стишки против попов. Сатира бьет по нашему духовенству и сплачивает духовенство в одно целое. Политическая задача на данный момент совсем не та. Нужно расколоть попов..."[4]. 24 мая 1922 г. уполномоченному губотдела в Кирсанове следует телеграмма из Тамбова: "Предлагаем немедленно начать кампанию по расколу церковной иерархии, положив основанием и поводом   изъятие     церковных     ценностей  ..."[5]. "Ценные указания" даются и по линии ГПУ. Так, уполномоченному ГПУ по уезду начальником Тамбовского ГПУ Мосоловым рекомендовалось: "По имеющимся у вас материалам о сокрытии   церковных     ценностей   в Соборной церкви необходимо было использовать этот факт в смысле привлечения большего числа лиц виновных, т.е. у всех лиц, имеющих фактическое или юридическое отношение к сокрытию   церковных     ценностей   произвести обыски на предметы их отношения к   изъятию     церковных     ценностей   и политфизиономии, а также при обыске у попов обратить внимание на материалы, порочащие их с нравственной стороны"[6].

Изъятие по уезду происходило в целом спокойно. Однако чувствовалось некоторое пассивное неприятие проводимой властями политики. Так, в с.Вельможка члены сельсовета не оказали в изъятии никакого содействия уполномоченному, а в с.Овсянка некий Копиков отказался предоставить подводы для перевозки весов по взвешиванию ценностей. Начальник оперпункта на ж/д ст.Кирсанов Митропольский доносил, что 24 апреля в депо агитировали против изъятия. Было и прямое нежелание сдавать ценности. Тогда заводились уголовные дела о "сокрытии ценностей". Обвинение в сокрытии ценностей предъявлялось как священникам, так и прихожанам. Нелепость обвинений во многих случаях была очевидной. В с.Лахмытовка к суду привлекли местного единоверческого священника Т.П. Ерохина и церковного старосту С.А. Никитова. При расследовании выяснилось, что скрывать и изымать в церкви было нечего, так как по бедности в ней не имелось ценных вещей. А члены комиссии, приняв за золото медь, а стекло за драгоценные камни, изъяли их, да еще и обвинили священника и старосту, что они не все отдали[7].

Желание православных людей сохранить святыни часто использовалось властями в провокационных целях. Это понимали многие священники. Так, настоятель Успенского собора А.В. Покровский на вопрос следователя, что побудило его к сокрытию, ответил: "желание сохранить хоть некоторые ценности". И добавляет: "Да, перед советской властью я действительно виновен, но с религиозной точки зрения я сохранил только особо ценные для храма и освященные предметы, которые не могли иметь иного употребления, как только для богослужебных целей"[8].

В период изъятия ценностей в уезде власти столкнулись еще с одним совершенно непонятным для них явлением, справиться с которым не могли. Это массовое обновление икон. Еще в феврале 1922 г. (т.е. до начала кампании) из с.Рудовка член укома Степанов сигнализировал в Кирсанов: "12 февраля я был и лично смотрел обновившуюся икону Иисуса 1 говорят, что икона за каких-то 3-4 часа покрылась золотом. В Софьино явилась тоже икона, вернее обновилась...". Говоря об отношении к этому народа, информатор отмечает: "...относятся к этому пассивно, но бывают активны, когда попытаешься доказать, что это не так"[9]. Степанов писал также о том, что впервые иконы стали обновляться в Чембарском уезде Пензенской губернии. Кроме того, замечено было и явление Богородицы. 16 февраля он доносил: "В с.Софьино у крестьянина этого же села на глазах у граждан обновилось три иконы. Около этого дома и в доме был отслужен молебен". Далее он замечает: "Религиозная волна охватывает все глубже и глубже крестьянские массы"[10]. Число обновившихся икон все увеличивалось. За вторую половину февраля и начало марта 1922 г. обновилось по уезду 13 икон. К 5 апреля уже 37, а в мае еще 17 икон. Власти были в растерянности. Постановили изымать   обновившиеся     иконы  .

Кампания по изъятию церковных ценностей завершилась в основном к 1 июня. В некоторых районах уезда затянулась до начала июля. Всего по городу и уезду изъяли около 48 пудов 15 фунтов серебра, 30 золотников 32 долей золота и 10 золотников 22 доли драгоценных камней.

---

° Левин О.Ю., Просветов Р.Ю., Алленов А.Н.
Кирсанов Православный. Москва, 1999.

• Назад
• Вернуться к оглавлению книги
• Дальше

Примечания

[1] ЦДНИТО, ф. 840, оп. 1, д. 2507, л. 1, 7.

[2] ЦДНИТО, ф. 840, оп. 1, д. 698, л. 10.

[3] ЦДНИТО, ф. 840, оп. 1, д. 698, л. 49.

[4] ЦДНИТО, ф. 840, оп. 1, д. 698, л. 33.

[5] ЦДНИТО, ф. 840, оп. 1, д. 698, л. 43.

[6] ГАТО, ф. Р-524, оп. 2, д. 160, л. 38.

[7] ГАТО, ф. Р-524, оп. 2, д. 183, л. 24.

[8] ГАТО, ф. Р-524, оп. 2, д. 160, л. 28.

[9] ЦДНИТО, ф. 840, оп. 1, д. 698, л. 57.

[10] ЦДНИТО, ф. 840, оп. 1, д. 698, л. 60.